Кадыров ищет запасной аэродром. Как выглядит закат диктаторов
Издание «Важные истории» вышло с крайне занятным материалом о том, как Рамзан Кадыров пытается обеспечить запасной аэродром своим детям в арабских странах, с правителями которых у Кадырова сложились хорошие отношения. Чтобы когда и если он потеряет власть, семья могла спастись от благодарных соратников, начальников и конкурентов. Начальникам такое развитие событи, очевидно, не по душе. Им не понравилось, что кто-то тут втихаря себе спасательный круг подготавливает. В связи с чем сейчас набирает оборот конфликт, а сам Кадыров отстранен от Путина.
Это интересный сюжет, потому что мы тут можем не опираться на слухи, на которых основываются «Важные истории», а посмотреть, что происходило в последний год.
Бывают такие сюжеты, которые для публики вроде как себя исчерпывают. Во всяком случае, о них не особо говорят. Но сюжеты эти продолжают где-то под спудом тлеть, а иногда и прям гореть. И когда становится виден результат, многим он кажется изолированным событием, ведь о сюжете, с которого всё начиналось, все уже забыли. История Wildberries — такого рода сюжет. История, когда дележ семейного бизнеса между супругами Бакальчуками превратился в битву двух могущественных кланов — Сулеймана Керимова и Рамзана Кадырова — за миллиардные активы главного маркетплейса страны. Эпизодами битвы стали и перестрелка в центре Москвы с погибшими, и видеообращения Рамзана Кадырова, и взаимные попытки перехвата управления, и ответные обращения от Татьяны Бакальчук, после развода вернувшей фамилию Ким. В общем, было страсть как ярко и изумительно. А потом, на некоторое время, вроде как новости на эту тему закончились. Будто ситуация затихла, а то и вовсе себя исчерпала. Хотя это в принципе невозможно. Даже если представить, что какая-то сторона, в данном случае Керимов, очевидно победила. Это всё равно не означает, что всё сошло на нет. Такие события всегда имеют последствия. Не бывает, чтобы два могущественных финансово-силовых клана схлестнулись за миллиарды долларов, немного подрались, а потом разошлись. Тем более в случае, когда произошло немыслимое, когда дележка стала достоянием публики, причем во всех деталях.
Когда ситуация была на пике своего развития, мы говорили именно об этом. Мы говорили, что для публики Рамзан Кадыров в данном случае выглядит опасно, весьма недвусмысленно угрожая оппонентам. Но в нашей системе привлечение внимания публики — это свидетельство больших проблем.
В России нет открытой политической системы. Публичная поддержка не может быть конвертирована примерно ни во что. Нет выборов, на которых ты и твоя партия получите больше голосов, чем конкуренты, если на вашей стороне окажутся сочувствующие массы. Нет независимого суда, в котором медийная активность способна повлиять на настроения присяжных или судьи. Вопросы перераспределения активов на миллиарды решаются одним-единственным человеком — Владимиром Путиным. Всё, что мы об этом человеке знаем, говорит: он до изжоги не любит, когда говно выплескивается наружу. Когда на него пытаются оказывать медийное давление. Когда кто-то вдруг решает, что он тут публичный политик. Потому что публичный политик в стране может быть только один.
Евгений Пригожин жил в счастье и гармонии весь срок путинского правления. Подавал рябчиков к высочайшему столу, держал сверхприбыльные контракты на школьное и армейское питание, владел частной армией с 2015 года, в 22-м получил эксклюзивное право приезжать в любую колонию и забирать оттуда кого угодно. При этом к середине лета того же 22-го года, когда у Пригожина уже было полномочий и ресурсов, как у локального божества, когда он был де-факто отдельной ветвью власти, никто даже не знал, как звучит его голос. На весь интернет было штук пять его фотографий, три из которых сделаны в ранних нулевых. Когда с начала осени 22-го Пригожин стал стремительно превращаться в главную суперзвезду соцсетей, многим могло показаться, что его влияние невероятно выросло. Но мы точно понимали, и спасибо Пригожину, что говорил об этом прямым текстом – от хорошей жизни большие путинские дельцы в суперзвезды не идут. В суперзвезды идут тогда, когда в самый главный кабинет больше не пускают и отключают телефоны спецсвязи. В нашей системе публичная активность даже на самом деле не вполне публичная. Это в общем-то тоже способ попасть в высочайший кабинет, но на кривой козе, через красную папочку. Это попытка сгенерировать такой скандал, который точно дойдет до начальника и который нельзя будет игнорировать. Наращивание медийной активности — это не наращивание влияния, это свидетельство, что начальник продолжает игнорировать. Скорее истерика от отчаяния, чем признак силы. В таких системах, как наша, публичный капитал вообще ничего не значит и ни во что не конвертируется. В таких системах выигрывают те, о чьем существовании публика только смутно подозревает.
Попробуйте просто, ну например, представить голос Тимченко или кого-то из Ковальчуков. Если бы не Алексей Навальный, фамилии главных акционеров России как государства никто бы и не знал вовсе. Это противоречит тому, что мы делаем здесь на своем канале. Ведь мы накапливаем именно публичный капитал. Но фокус в том, что публичный капитал может пригодиться только тогда, когда ты вне системы. Ведь в момент ее окончания ничего, кроме публичного капитала, не будет иметь значения. Но пока система здравствует, с публичностью могут прийти только проблемы. Для людей внутри она ничего хорошего не несет.
Торговля «крышей» — это бизнес Кадырова всю дорогу. Кадыровцы не для красоты сидят в президент-отеле на Якиманке. У Кадырова уникальное сочетание административного влияния с почти безграничными возможностями применения насилия. В стране нет второго решалы, который может и к Путину зайти, и армию частную прислать. Но понятное дело, что в предыдущие 20 лет мы ничего об этом не знали. Только постфактум и только по слухам, когда уже всех, кого нужно было раскулачить, успешно раскулачили, когда все нужные шеи были свернуты, только тогда мы могли разве что прочитать в каком-нибудь расследовании, что здесь не обошлось без Кадырова с его головорезами. Сейчас же, вместо тихих переговоров в кремлевских кабинетах, вместо переломанных костей в подмосковном лесу, перед нами пронеслась яркая постановка, в которой несчастный муж хочет спасти свою столь же несчастную жену, обманутую мошенниками, а Рамзан Кадыров обещает спасти их брак и бизнес. И мы тогда сразу предположили, что дела у Рамзана Кадырова, видимо, совсем не так хороши, как он стремится показать. Видимо, есть какая-то причина, почему в этот раз нельзя решить вопрос ни через бежевую вертушку телефона, ни через бейсбольную биту, как он привык. Видимо, в дележе миллиардов поучаствовать хочется, но прежние инструменты почему-то не годятся.
Почему товарищ Кадыров выпал из доверия — это вопрос отдельный, но тому есть явные свидетельства. Обязательно их обсудим, но сначала небольшое объявление о моём проекте «Приёмная».
***
Продолжаем. Почему товарищ Кадыров выпал из доверия, вопрос отдельный. Но об этом явно свидетельствует тот факт, что делёж миллиардов в самом разгаре вдруг выплеснулся на публику, что кадыровская «крыша» конвертировалась в формат видеоблога, что инструменты непубличного решения вопросиков у Кадырова куда-то делись. Именно поэтому мы всерьёз относимся к материалу «Важных историй» о конфликте Кремля с Кадыровым. Потому что это не изолированный сюжет, но даже наоборот, он встает в ряд с тем, что уже было, подтверждение чему мы видели публично.
Что же могло произойти? Почему Кадыров, который сейчас ведет себя ровно так, как вел всегда, раньше Путина устраивал, а теперь устраивать перестал? Тому явно есть много причин ситуативных, но одна магистральная — война.
Кадырову всю дорогу было очень много позволено по одной простой причине. Предполагалось, что он командует эдаким засадным полком Путина. Что в случае, когда дело примет серьезный оборот, когда Путина решат предать силовики, военные, когда он столкнется с по-настоящему массовым протестом, который трансформируется из остроумных лозунгов в стрельбу, тогда у Путина останутся те, кто с ним до конца, кто будет за него воевать. Над любым человеком из ближнего круга, над каждым, у кого в подчинении люди с дубинками и автоматами, висит вот эта экзистенциальная угроза — отмороженные кадыровцы, которым нечего терять. И действительно, до определенного момента репутация кадыровцев была зловещей. Многим казалось: против лома нет приема. Что немногочисленность свою эта группировка в несколько тысяч человек компенсирует абсолютной отмороженностью и бесстрашием.
Полной катастрофой для этого образа стал первый же месяц войны. Оказалось, что кадыровцы как военная сила не существует в принципе. Что едва они встречают хоть сколько-то организованное вооруженное сопротивление, то растворяются без следа. Кадыровцы из некой тайной суперсилы Путина превратились в посмешище, причем для всех, по обе стороны фронта. Военные эксперты стали использовать тиктоки чеченских сил как средство анализа. Если они откуда-то записывают расстрел пятиэтажки или светофора, то фронт уже ушел на многие десятки километров вперед. Это уже такой тыл, куда даже гаубицы не достреливают.
В этот же момент в экспертных кругах возник вопрос. А что теперь за роль в путинской системе у Кадырова? Ну да, он по-прежнему крайне эффективен в деле запугивания, избиения и унижения безоружных. Но для того, чтобы кинуть в подвал человека, у которого нет автомата, Кадыров не нужен, с этим справится и участковый. Другое дело, если начнется сезон жареного петуха, случится предательство или раскол в силовом блоке, если вдруг какой-нибудь Золотов решит, что он и сам сусам. Вот тогда будет очень обидно, если вместо того, чтобы драться за Путина до смерти на московских улицах, кадыровцы будут оказывать ему психологическую поддержку тиктоками из центра Грозного.
А ведь мы уже это видели. 24 июня 2023 года у нас состоялась генеральная репетиция силового свержения режима, в рамках которого войска Рамзана Кадырова, вместо того, чтобы кидаться под пригожинские танки, застряли в пробке, так эти танки и не встретив. Силовая опора режима, как только этому режиму что-то угрожало, уподобилась корпоративному водителю с почасовой оплатой и нашла единственную пробку на бескрайних российских просторах, в которую можно встать. Обидно в такой ситуации повиснуть на кремлёвском зубце только потому, что твои верные пехотинцы не скачали Яндекс.Навигатор.
В чем функция Кадырова, кроме кровожадных публичных заявлений и угроз всем подряд? Угрожать-то на четвертом году войны охотников много. Медведев между последним вечерним бокалом и первым утренним с этой задачей справляется довольно успешно.
Путинская система любит тишину. В ней есть очень четкая иерархия, где точно известно, за кем остается последнее слово в распределении любых серьезных активов. Так зачем в подобной системе терпеть интересного пассажира, который создаёт избыточно много публичного кипиша, а когда надо отвечать за слова, когда надо исполнить главную и единственную свою функцию, ищет ближайшую пробку.
Кадыров просто очень не ко времени, не к месту и не в кассу. Это персонаж мирного времени, где всё измерялось исключительно способностью кидать понты. В мире, где как минимум миллион человек в стране получили реальный боевой опыт и способны решать проблемы силовым путем, Кадырову места нет. Раньше было понятно, почему ему позволяют делать то, что он делает. Почему спускают с рук унижение силовиков, издевательство над системой власти. А сейчас непонятно совсем. Кадыров, как мы видим по фактическому положению дел, уже даже «крышей» никому выступить не может. Вместо решения проблем тех, кто к нему обратился, он бежит записывать видос и, судя по всему, терпит в этом противостоянии абсолютный крах. Судя по тому, что мы знаем, обратившийся к Кадырову Бакальчук теряет даже то, что мог бы сохранить без борьбы.
Мы не знаем, в какой степени изложенные ситуации «Важными историями» соответствуют реальности. Не знаем, на чем они основывались. Но реальность соответствует этому изложению.
После такого болезненного поражения нельзя не задуматься о двух вещах. Во-первых, о том, что если системе ты больше не нужен, значит раньше или позже, так или иначе, но она тебя спишет. Причем спишет так, что даже вопросов особых не последует. Вся публика уже минимум пару лет наблюдает пусть переменчивое, но очень нездоровое состояние Кадырова. Это не Навальный, ни у кого не возникнет вопросов, почему, мол, глава Чечни вдруг взял и поперхнулся рафаэлкой. Такой человек, как Кадыров, из такой системы, как наша, не может уйти на пенсию или даже в тюрьму. Уйти он может только в могилу. В чем, надо думать, он сам не заблуждается.
Во-вторых, после поражения нельзя не задуматься о том, что сейчас нужно спасать семью. Учитывая нравы властвующих чеченских кланов, кто бы ни пришел на место Кадырова, ничем хорошим для его родни это не светит. В этом трагедия всех диктаторов. У диктатора не может быть какая-то часть власти. У него есть либо всё, либо ничего. Пока диктатор при власти, к его сыну будет выстраиваться очередь из желающих повесить орден. Когда диктатор власть теряет, он больше не может гарантировать никому и ничего, даже своим родным и ближнему кругу.
Нет ничего удивительного, что Кадыров, понимая к чему идет дело, пытается спасти оставшиеся деньги и своих родных где-то за пределами системы, которая дала ему власть и деньги. И точно так же нет ничего удивительного, что системе это сильно не по душе. Потому что вся она держится на простом принципе. Пока ты в ней, тебе доступно всё. Нет предела обогащению. Но нет и выхода. Нет варианта обогатиться и свалить. Всё, что у тебя есть, на деле не твое, а просто у тебя в пользовании до тех пор, пока ты верен и полезен.
Ведь в данном случае Кадыров ничем не отличается от Путина. В данном случае Чечня — это Россия в миниатюре. Жизнь диктатора — она почти как сон наяву. Пока ты жив, пока при власти, пока ценен для системы, у тебя есть всё, тебе одинаково безразличны закон и суд, любые правила. Но если что-то пойдет не так, и ты потеряешь власть, никаких гарантий ни тебе, ни твоим близким никто не обеспечит, потому что закона и суда не существует.
Мы видели, насколько лихорадочно Кадыров пытается обсадить всю чеченскую власть своими детьми и ближайшими родственниками. Как он пытался обеспечить преемников властью и ресурсами. Но, видимо, он всё же понимает, что министерское кресло не убережет 20-летнюю девушку или 19-летнего парня от того, что начнет происходить в Чечне при дележе власти после того, как самого Кадырова не будет. Видимо, Кадыров понимает, единственная возможность сберечь родных — сделать так, чтобы к моменту, когда он сам лишится власти или жизни, его семья уже находилась там, где их либо не достанут физически, либо решат не доставать.
Кадыров для нас персонаж исключительно побочный, нам его судьба не сказать что бы так уж интересна. Нам интересен сам диктаторский принцип, который много говорит о мотивации и позволяет не гадать, накручивая лишние сущности. В диктатуре вопрос власти — это вопрос жизни. Не только для тебя самого, но для всех, кто был тебе близок – от соратников до детей. Сохранение власти — это вопрос самосохранения. Поэтому, когда мы рассуждаем, есть ли в действиях Путина в этой войне и ее продолжении какой-то высокий мотив или псевдопримитивное желание держаться за кресло до последнего, нужно кое-что понимать. Более высокого мотива, чем сохранить жизнь себе и своей семье, придумать невозможно. А никаких других способов их сохранить, кроме удержания власти до последнего, в диктаторской системе нет. Либо ты вождь и твои дети министры, либо ты труп, и дай бог успеешь превратить детей в релокантов. Вот он, вопрос власти.
До завтра.